Восточная война [СИ] - Евгений Белогорский

- Очень даже может быть, - согласился граф. - Я бы на месте Симпсона именно так и сделал, заменив, на время скрытого маневра, британский гарнизон редутов сардинцами и турками.

- Значит, нам следует нанести двойной удар: по Балаклаве и по английским позициям у 4 бастиона, - развил мысль Ардатова генерал Попов, вошедший в палатку Салькова. Ему уже доложили о прибытии в лагерь Михаила Павловича, и генерал поспешил найти своего старшего товарища и покровителя.

- Совершенно верно. Вечерней атакой на вражеские траншеи у 4 бастиона, мы нарушим планы врага и заставим его повременить с переброской солдат Бернара. У англичан каждый час темноты на счету и потому они будут вынуждены грузиться на корабли, оставив на переднем крае обороны турков и сардинцев. Вот тогда надо ударить по редутам и взять Балаклаву.

- Отличная задумка, ваше превосходительство, - почтительно произнес майор, но Ардатов только несогласно покачал в ответ головой.

- Отлично оно вышло пока только на бумаге, да не стоит забывать про овраги.     

- Не думаю, что турки и сардинцы окажут нам серьезное сопротивление. После разгрома французов и англичан на Черной речке настроение у младших союзников никакое, - решительно не согласился с графом генерал Попов.

- И все же удар нужно будет наносить только в тот момент, когда англичане уже будут грузиться на корабли. И ни минутой раньше. Матвей Семенович, - обратился Ардатов к майору, - надо срочно передать приказ нашим агентам в Балаклаве, чтобы они просигналили нам о начале погрузки противника на корабли. Они смогут сделать это?

- Да, ваше превосходительство. В их распоряжении имеются несколько сигнальных ракет.

- Прекрасно, значит, будем наступать по их сигналу. Тогда давайте уточним детали, - подытожил граф.

Как и было задумано, вечером следующего дня, за полчаса до наступления темноты на переднюю линию обороны врага обрушился огонь севастопольских батарей и бастионов. По противнику вели огонь не только пушки 4 бастиона. Грохотали орудия батареи Жерве, Яновского, Геннериха, Язоновского редута, вели непрерывный обстрел вражеских позиций орудия 5 и 3 бастионов.

Французы и англичане, открывшие ответный огонь, пребывали в большом смятении. Никогда за время осады Севастополя, русские не действовали подобным образом, предпочитая действовать исключительно от обороны, сознательно отдавая инициативу в руки союзников.

Огненная дуэль между защитниками Севастополя и противником продолжалась около часа, после чего русские пушки как по мановению волшебной палочки смолкли. Союзники так же решили прекратить огонь, с тревогой ожидая дальнейшего развития событий.

Прошло полчаса, как со стороны передних русских траншей неожиданно ударили боевые барабаны, и раздалось громогласные крики "Ура!". Крик был столь яростен и громок, что у солдат противника сдали нервы, и они открыли лихорадочный ружейный огонь. Вслед за этим, с обеих сторон вновь заговорили пушки, яростно извергая в темноту ядра и картечь.

С тревогой и опаской ожидали враги большой атаки русских. Это напряженное ожидание длилось около часа, но ничего не происходило. Артиллерийская перебранка стала медленно затухать, чтобы прекратиться вовсе.

- Я чувствую, что сегодня нам не удастся поспать! - гневно бросил Пелесье, с яростью смотря в темноту, словно пытаясь прочесть в ней тайные замыслы врага. С самого начала русского обстрела генерал постоянно находился передовой, пытаясь определить возможное направление удара противника.

Генерал Хрущев, проводивший этот отвлекающий маневр, постарался не разочаровать ожидания своего визави. Из русских окопов еще дважды раздавался барабанный бой и крики "Ура!", прежде чем наступила окончательная тишина.

Естественно не о какой рекогносцировки британских солдат с передовой не могло идти речи. Изготовленная для переброски в Балаклаву дивизия генерала Бернара все время простояла перед 4 бастионом, готовая в любой момент отразить атаку русских.

В это время, приготовившиеся к штурму Балаклавы солдаты генерала Попова, с нетерпением ждали условного сигнала. Ночь уже давно вступила в свои права, а ракеты из вражеского тыла так и не взлетали.

- Одиннадцать часов, ваше превосходительство, самое время начинать, - осторожно произнес Попов, тревожно всматриваясь в сторону противника.

- Да, по всем расчетам пора, - согласился с ним Ардатов, - однако давайте подождем еще с полчаса, а ещё лучше пятьдесят минут.

- А если опоздаем, и англичане успеют провести замену?

- Риск, конечно, есть всегда и во всем, но давайте все-таки подождем. Если по истечению назначенного мною времени сигнал не поступит, начинаем наступление без него, - приказал граф, и всем присутствующим офицерам сразу стало легче. Решение атаковать Балаклаву принято.

Время, назначенное Ардатовым, подобно песку из песочных часов стремительно улетало в вечность, а сигнал от балаклавцев так и не поступал. Что-то не сходилось в безупречных расчетах графа, и это вызывало сильное раздражение. Видимо в чем-то враг оказался хитрее его и сумел переиграть Ардатова. Можно было вообще отменить ночное наступление, но внутренний голос подсказывал Михаилу Павловичу, что наносить удар по врагу нужно было именно сегодня.

- Промедление смерти подобно, - тихо говорил граф, споря сам с собой, нервно шагая по небольшой наблюдательной площадке на склоне Гасфорта. Не желая связывать инициативу генерала Попова в предстоящем бою, Ардатов намеренно остался в тылу, с тревогой поглядывая в сторону позиций врага.

Наступление на вражеские редуты началось ровно в назначенный графом срок. Громкие крики "Ура!" разрезали крымскую тишину и вслед за этим ночные сумраки озарили сотни вспышек оружейных выстрелов. Как только полки пошли в атаку, Ардатов истово перекрестился и приказал подать себе стул. На данный момент боя от него уже мало, что зависело и ему оставалось только дожидаться гонцов с донесениями с поля боя.

Как выяснилось в дальнейшем, враг был извещен о готовящемся нападении русских. Об этом англичане случайно узнали от беглого татарина, которому удалось незаметно проскользнуть через линию передовых постов русских. Ничего конкретного о намерениях русских беглец сказать не мог. Единственное, что он мог сказать со всей определенностью, это подслушанные им слова одного офицера своим солдатам.

- Он обещал этой ночью перетопить англичан в море как щенят. Таковы были его слова, господин офицер - говорил беглец, учтиво заглядывая в глаза коменданта Балаклавы бригадному генералу Монро, в надежде получить для себя место на британских кораблях отходивших в Стамбул.  

Исходя из этого тревожного предупреждения, Ингеленд не стал с наступлением темноты проводить замену гарнизонов редутов, как делал это раньше. Долгих два часа англичане стояли у  брустверов своих укреплений, готовясь отразить внезапное нападение врага. С нетерпением они жаждали боя, желая сторицей отомстить коварному врагу за свое поражение на плато Инкермана. Уж теперь им были не страшны ужасные русские ружья, причинившие столько горя армии Её королевского величества.

Так думали уроженцы Норфолка и Корнуолла, но на переднем крае царила тишина, изредка нарушаемая издали звонким ржанием лошадей русского конного разъезда. Наступил одиннадцатый час, самое благоприятное время для наступления, однако ничего не происходило. Ингеленд с ненавистью смотрел на далекие огни русских костров. Будь его воля, он бы обязательно дождался подхода солдат Бернара и со спокойной совестью сдал им редуты. Однако смена задерживалась, и, согласно приказу генерала Симпсона, следовало передать позиции под контроль сардинцев и турок. Лондон установил очень сжатые сроки эвакуации, и британский главнокомандующий неукоснительно соблюдал их.

Выждав ещё десять минут, Ингеленд все же отдал приказ о начале процесса замены гарнизонов редутов. Для большей задержки войск на передовой у генерала не было ни возможностей, ни оснований. Корабли долго ждать не могут.

Весь процесс ротации войск был завершен в течение получаса, после чего походные колонны британцев двинулись в порт. И словно в горькую насмешку над генералом Ингелендом, русские пошли в атаку ровно через десять минут как английский арьергард покинули передовую.

Сардинцы, не отличавшиеся храбростью и стойкостью среди союзных войск, не выдержали удара русских и разом побежали. Громкого крика и внезапной пальбы со всех сторон оказалось вполне достаточным, чтобы заставить итальянцев оставить позиции, на которых англичане собирались разбить неприятеля.

За считанные минуты все четыре редута перешли под контроль русских, которые, не останавливаясь ни на минуту, двинулись дальше. Солдаты Честертона идущие в арьергарде отступающих войск попытались организовать оборону пятого редута, который находился в тылу и занимал очень выгодное положение, однако сынам туманного Альбиона фатально не везло.